Несколько месяцев аннексии Крыма доказали практически полную бесправность украинских собственников бизнеса – частного и государственного – на этих территориях. Потенциальное расширение полномочий органов местного самоуправления, нелояльных к центральной украинской власти еще в двух областях, Луганской и Донецкой, заставляет предполагать аналогичные риски на этих территориях, и по мере возможности подготовиться к ним.
– Какой урок могут извлечь донецкие и луганские бизнесмены из опыта своих крымских коллег?
– С точки зрения международного права, Российская Федерация может причинить украинским бизнесменам убытки, не только прямо «отнимая» их активы, но и отказавшись защищать их права. Если российское государство препятствует украинскому банку взыскать кредит на территории Крыма, это почти то же самое, как если бы этот кредит был просто списан по указанию государства.
Существует несколько цивилизованных путей получения компенсации в подобных случаях.
Во-первых, как ни странно, можно попробовать обратиться в российский суд. Не исключено, что Кремль в определенный момент устанет от Аксенова и его далеко идущих инициатив. Еще пара подобных немотивированных национализаций, и на любых планах добровольного инвестирования в Крым можно будет ставить крест. Надежда на благоприятный исход, тем не менее, довольно призрачная.
Во-вторых, можно обращаться в украинский суд, так как вред активам украинского банка причинен на территории Украины. Однако текущее украинское законодательство не слишком хорошо подходит для подобного иска.
Первая проблема – суверенный иммунитет Российской Федерации от иска и от взыскания. Подача иска против России в украинский суд пока невозможна без согласия самой России. Кабинет министров может снять такой иммунитет, но нужно понимать, что Россия, с очень большой вероятностью, тут же снимет иммунитет с украинских активов в России.
Конечно, на территории Украины есть активы российских госпредприятий и госкорпораций, и они не защищены иммунитетом. Однако как российское, так и украинское право признает раздельную ответственность государства и созданных им предприятий. Обращение взыскания на активы российских госпредприятий по долгам самой России возможно только в исключительных случаях, и должно быть хорошо обосновано по нормам международного права, иначе уже сама Украина будет отвечать перед международными судами. Пока что судебная практика в этой сфере не наработана.
Все это вместе взятое подсказывает обращаться за международным правосудием.
Третий вариант: обращаться в Европейский суд по правам человека. Как лишение собственности, так и отказ в судебной защите прав являются известными нарушениями Конвенции, и, скорее всего, хорошо обоснованная жалоба будет иметь в Евросуде неплохие перспективы. Большим преимуществом Евросуда также является очень низкая стоимость производства, буквально несколько десятков тысяч долларов даже в наиболее сложных делах, что для международного суда редкость.
Евросуд, однако, имеет два заметных недостатка. Прежде всего, подача иска в Евросуд подразумевает предварительное получение окончательного решения российской судебной системы. После этого, вполне вероятно, сама жалоба будет рассматриваться судом несколько лет. В результате, начиная сегодня процесс в российском суде, окончательного решения Евросуда вполне можно ожидать лет через десять.
Второй недостаток – особая процедура исполнения решений Евросуда. Фактически, государство-ответчик исполняет такое решение в значительной мере добровольно, хотя и под надзором Комитета министров Совета Европы. Бывало, что выплаты затягивались еще на несколько лет после вынесения решения Евросудом (в деле Louizidou v Turkey – даже на пять лет).
Тем не менее, по совокупности плюсов и минусов Евросуд стоит рекомендовать тем, кто склонен тратить время вместо денег.
Для тех же, кто готов потратиться, но получить сравнительно быстрое решение, существует четвертый вариант – инвестиционный арбитраж на основании международного соглашения о поощрении и защите инвестиций с Российской Федерацией.
Хотя сам по себе крымский сценарий уникален, действия российских властей в Крыму хорошо укладываются в практику инвестиционной защиты. Позитивно и то, что в отличие от украинского или российского суда, для такого арбитража будут иметь значение не только нормативные акты «новой власти», но и ее поведение, официальные и неофициальные сообщения и тому подобные доказательства действий и намерений.
К примеру, 23 декабря 2004 года, в связи с покупкой «Роснефтью» активов «Юганскнефтегаза», Владимир Путин на пресс-конференции заявил, что «государство обеспечило свои интересы, используя абсолютно рыночные механизмы». Эта неосторожная фраза привела к тому, что инвестиционный трибунал в недавнем деле ЮКОСа признал «Роснефть» частью российского государства. Фактически, «Роснефть» стала соответчиком по решению, присудившему с России компенсацию в $50 млрд.
На недавней прямой линии на вопрос телезрителя о порядке оплаты взятого в лизинг в Приватбанке автомобиля президент Российской Федерации пошутил: «Катайтесь спокойно. Не хочет господин Коломойский с Финкельштейном получать с вас деньги. Это их дело». После этих слов (ввиду и остальных известных событий) Приватбанку будет заметно легче показать, что российская власть не слишком охотно защищает его имущественные интересы в Крыму.
В отличие от Евросуда, процесс вынесения решения в инвестиционном арбитраже занимает обычно около 2-3 лет, а в относительно простом деле решение может быть получено и быстрее. При этом предварительное обращение в российский суд необязательно.
К недостаткам инвестиционного арбитража стоит отнести сравнительно высокую стоимость производства, а также сложность принудительного исполнения решения. На сегодняшний день Россия – одна из немногих стран в мире, которые принципиально отказываются оплачивать инвестиционные решения. Хотя арбитражное решение может исполняться практически во всех странах мира, процедура принудительного взыскания по таким решениям достаточно сложная и затратная.
С другой стороны, практика наложения санкций на российские компании за действия, фактически, российского государства, свидетельствует, что в дальнейшем ЕС и США могут быть склонны менее строго применять принцип раздельной ответственности России и российских госпредприятий. Если это действительно так и подобная тенденция продолжится, это вполне может вызвать настоящую охоту на российские активы за рубежом – охоту полностью законную, в отличие от крымских упражнений.