Вызывает ли неравенство экономический рост или убивает его? Является ли оно необходимым злом? На эти вопросы отвечает нобелевский лауреат по экономике Ангус Дитон.
«Эти вопросы мне часто задают, — пишет Дитон. — Но, откровенно говоря, ни один из них нельзя назвать особенно полезным, осмысленным или хотя бы хорошо сформулированным».
Дитон считает, что наибольшее заблуждение касательно неравенства состоит в том, что оно вызывает определенные экономические, политические и социальные процессы. Но все наоборот. Экономическое неравенство — это симптом процессов, иногда положительных, иногда отрицательных, которые толкают вперед экономику. Это наследство постиндустриальной эры.
Два типа неравенства
«Неравенство не то же самое, что несправедливость. И, по моему мнению, именно последняя вызывает сегодня так много политических потрясений в странах с достатком», — говорит Дитон.
Некоторые виды неравенства не вызывают протеста. Американцы, например, обожают изобретателей и героев, поднявшихся с самого низа. Но частный капитал инноваторов повышает неравенство. Глобализация и технологические изменения вроде аутсорсинга или роботов тоже снижают зарплату рабочих и обогащают богатых. Однако, только лишь этим нельзя объяснить, почему средний доход пребывает в стагнации в течение полувека, тогда как доходы у верхушки стремительно растут. По мнению Дитона, несправедливыми являются другие экономические и социальные процессы, которые распространяют неравенство.
Например,
финансирование здравоохранения. Ежегодно США тратит на эту сферу триллионы долларов ($8000 на семью), больше, чем любая другая страна, а результат получает несопоставимый. Число рабочих мест в здравоохранении растет крайне быстро, но зарплата не меняется, что заставляет медицинских работников объединяться в профсоюзы и требовать ее повышения. Финансирование здравоохранения отнимает деньги и у среднего американца — большинство медицинских процедур оплачивается ими, а не компаниями или государством.
Слияния. В большинстве отраслей промышленности заправляют несколько крупных компаний. Однако слияния предприятий редко приводят к повышению зарплаты сотрудников, а в некоторых случаях — влекут за собой даже ее понижение. Крупным компаниям проще манипулировать государственной политикой, чтобы получить выгоду, нежели делать деньги за счет инноваций и инвестиций.
Уменьшение власти рабочих. 20% рабочих подписали соглашение о неконкуренции, которое запрещает им брать халтуру и сокращает их доходы. Более того, половина рабочих США, не состоящих в профсоюзах, а это примерно 60 млн человек — подписали арбитражное соглашение, то есть не могут подать в суд на своего работодателя.
Рост числа временных сотрудников. Компании все чаще заменяют сотрудников на полный рабочий день контрактниками. Уборщики, обслуга, ремонтники, которые раньше работали на крупные компании, теперь числятся в независимых сервисных корпорациях, которые агрессивно конкурируют друг с другом, снижая цены. Контрактники зачастую не имеют никаких страховок и шансов на повышение.
Все это, по мнению Дитона, не последствия неудержимых сил глобализации и технологий, а признак плохо работающей экономики, которую можно исправить правильными мерами со стороны государства, пишет
Quartz.
Кстати, Дитон считает глобализацию причиной увеличения числа рабочих мест, тогда как робототехника и автоматизация их сокращают. По его мнению, глобализация не является угрозой, хотя бы близко сопоставимой с той, что несут роботы.
